О Льве Николаевиче

Я в принципе не смотрю телевизор. И не только потому, что его у меня нету (и, надеюсь, никогда не будет; я даже не буду себе покупать телевизор, только якобы для того, чтобы смотреть кино с лэптопа на большой диагонали). А потому, что меня убивает сама идея телевидения. И жующих чипсы зрителей, проводящих свою жизнь перед экраном, ассоциирующих себя с людьми на экране и в целом проживающих свои дни и думающих свои думы по телевизионным стандартам. Один мой друг называет телевизор "зомбоящиком". С таким определением трудно спорить. И все-таки у меня случаются проколы, чаще всего не по моей воле. Ну, может быть, из-за небольшого ее недостатка и в моменты, когда у меня нету власти над ситуацией. Так случилось и совсем недавно. Я узнал, что Льва Толстого отлучили от церкви (да-да, опять недостатки нашего образования). И еще Толстой много читал Торо и Эмерсона. А еще его многие называют христианским анархистом. Мое скептическое и, наверное, узкое и предвзятое отношение к русской литературе и русским литераторам пошатнулось. Человек, имеющий свой собственный голос и свои собственные взгляды, готовый жить и действовать в согласии со своими принципами, достоен всяческого уважения.

Основные принципы буддизма махаяны

Буддизм махаяны - это буддизм большой колесницы, его еще называют северным буддизмом. Встречное течение - это буддизм хинаяны или южный буддизм. Я даже вспоминаю, как нам в университете говорили про это разделение. К сожалению, как и все, везде и всегда у  нас, это была лишь сухая часть учебного плана. А даже не уверен, что преподаватели сами разбирались в теме. На самом деле стереотипный буддизм, про который знает каждый встречный на улице, - это буддизм хинаяны. Еще столетие назад про махаяну на западе мало кто слышал. И уже известный нам Д. Т. Судзуки взял на себя миссию по просвящению варваров с запада. Дело было в начале двадцатого века. Судзуки еще не был так знаменит, еще не было бесконечных работ по дзену и неутомимой миссионерской работы. Все это будет позже. А пока - первый труд Судзуки, разъясняющий основы буддизма махаяны. Я бы назвал буддизм махаяны более мистической и менее морально-этико-ориентированной версией буддизма. Разумеется, и здесь не обошлось без этики и морали, но они не стоят на первом месте, не им уделяется основное внимание. Каждый обладает природой Будды. Нирвана и самсара суть едины. Буддизм махаяны - это тибетская школа и дхьяна/чань/дзен в Китае и Японии. Китайско-японский вариант лично мне импонирует больше. Почему? Потому что философия махаяны черезчур сложна. Слишком обширная терминология: шунья, виджняна, дхармакая, нирманакая, самбхогакая, каруна, праджня. И это были самые простые понятия, которые пришли мне на ум. В действительности все гораздо сложнее и запутаннее. Невольно вспоминается Дао Дэ Цзин: кто не знает, тот говорит; кто знает, тот молчит. И дзенские истории, в которых сжигали сутры и личный опыт и интуиция ценились не в пример больше самых тонких и разработанных философских систем. (Но все равно дзен - это в сущности махаяна, ага. Только немного более либеральная и доступная простым смертным.). Сама книга не плоха, но она представляет больший интерес яйцеголовым буддологам, сидящим в университестких стенах и с умным видом рассуждающих о трех телах Будды. Слава богу, что Судзуки - это не столько буддолог-ученый, сколько самоотверженный и искренний буддист.

1760 часов

1760 часов. Столько я провел в офисе за прошедший год. Много ли это? Это 73 полных суток. Это 110 суток с 16-часовой работой и 8-часовым сном. Это 223 рабочих дня. И это весь год, в течение которого почти каждый божий день в моей голове роились мысли о работе, не исключая выходных, отпусков и праздников. О работе, которая никому не нужна, которая не может сделать мир лучше, которая не может принести радость, и счастье, и банальное удовлетворение даже одному единственному малюсенькому человечку. Мне то бишь. Зачем я это продолжаю делать? Зачем МЫ это продолжаем делать? Помните, как говаривал Эйнштейн "Бессмысленно продолжать делать тоже самое и ждать других результатов"? И еще: "Есть только две бесконечные вещи: Вселенная и глупость. Хотя насчет Вселенной я не уверен". Вселенская глупость - вот что это. Вообразите только, куда можно было бы потратить это время? Можно было бы общаться с друзьями. Кататься на велосипеде. Заниматься творчеством, играть с детьми, играть на губной гармошке. Делать что-то, чтобы мир стал чуть-чуть светлее. Средняя жизнь человека это около шестиста тысяч часов. В такой перспективе 1760 звучит непомерно много. И это был всего лишь один коротенький год. Еще один...

Новый свет

А вот привет вам из Америки. Помните ли вы, кто такая Покахонтас? Если вы росли на американских мультфильмах, то вы должны помнить историю любви между индейской принцессой и английским колонизатором. Что же подвигло режисера снять римейк? Впрочем это не особенно важно. Этот фильм совсем о другом. Строго говоря, я даже ни разу не услышал имя Покахонтас, а только прочитал его в титрах. Может быть, это была чья-то шутка. Тем не менее здесть есть и индейская принцесса, и заморские захватчики. Я смотрел обычную театральную версию, которая мне показалась незавершенной. Было смутное ощущение, что режисер не успел сказать все, что собирался, и ему пришлось ограничиться поверхностыми намеками. Конкретные люди и их отношения в фильме уходят на второй план, а главная трагедия - это столкновение миров, конфликт цивилизаций и  мировоззрений. Старый свет, который пришел, чтобы покорить новый. Я глубоко симпатизировал индейцам, которым пришлось мириться с фанатичными и предательски коварными белыми людьми. Фильм-контраст, контраст между естественными и простыми индейцам и чопорными, ограниченными, зажатыми в узкие корсеты и узкие рамки приличий, долга, веры европейцами. Индейцы сосуществуют в одном лесу в другими живущими и чувствующими существами, а англичане сидят в высоких замках с клетчатым паркетом и оруженными  классическми садами с одинаковыми деревьями, постриженными аля цилиндр или конус, природой загнанной в каменную темницу с решетчатыми окнами. Понятно, что здесь слишком много идеализирования, и реальность не всегда была и есть такая. Режисер умело сыграл на своих зрителях. Как можно не залюбоваться Покахотас, играющей в оленя, и не испытать неприязни к небритому и вечно угрюмому Фарреллу-Смиту?

Сад

Оказывается, словацкому кинематографу тоже есть что предложить нездоровым личностям типа меня. Это удивительно красивый фильм, по-домашнему красивый, уютный и милый, без лишнего пафоса и эпических пейзажей, рассказывающий странную, по-доброму странную, по-странному добрую историю о том, как тридцатилетнего мужика выгнал из городской квартиры отец. И ему не оставалось ничего другого, как перебраться в заброшенный, уединенный дом своего деда, стоящий посреди старого фруктового сада. Там с главным героем произойдет множество больших и не очень приключений, он подружится с муравьями и заведет тесное знакомство с местной колдуньей. Он встретит Руссо и Витгенштейна, а на столе будет пылиться томик Мелвилла. Этот фильм для тех, кому неплохо было бы притормозить, чтобы оглядеться вокруг. Ведь можно найти прелесть в протекающей крыше, овцах, жрущих по утрам твой собственный матрац, древних дедовских шмотках, старых дедовских рецептах и закопанного дедом в саду бутыля с крепким и на язык приятным бухлом.

Восхождение человечества

Друзья мои, товарищи, братья и сестры, я завожу небольшое ответвление от своего блога, которое организовано в форме еще одного блога (теперь их у меня два!). Второй блог лежит по адресу http://ascent-of-humanity.blogspot.com и целиком и поностью посвящен одной книге, которая мне кажется достойной того, чтобы тратить на нее время. Признаюсь, что я ее еще не осилил (600 страниц в бумажном варианте или 900 в электронном, не так уж и мало в конце концов), поэтому не буду пытаться критиковать или восхвалять. Я лишь дам вам самим возможность прицениться.

Ten Canoes

Кино - это зло. Определенно. Оно отвлекает от настоящей жизни; тебя приковывает к плоскому экрану; ты погружаешься в вымышленный мир, рассказывающий не менее вымышленную историю, а в это время действительная реальность, которую мы вроде как худо-бедно да населяем, продолжает бежать куда-то, не замечая и не желая замечать нас, застрявших перед матрицей светящихся пикселей с многочисленными частицами пыли, хорошо видными в солнечный вечер. И все же, и все же... Я никак не могу бросить движущие картинки. Почему? Потому что мне не хватает реальности. Она недостаточно красочна. Порой она кажется более вымышленной, чем кино. Порождением чей-то злой воли. Так вот и бежим мы по вечерам в альтернативные миры, чтобы хоть на пару часов забыться, отправить свой разум из тюрьмы убогости и лживости в нетронутый, чистый, сияющий мир. Конечно, не все кино такое. Есть кино, которое хуже любой реальности (и тем не менее оно пугает своей популярностью). А есть и другое кино. "Десять лодок" - это другое кино. Первобытный мир с первобытными мировозреннием, первобытными общением и первобытными историями. Эти истории по-детски просты. Да и люди скорее как дети. Они так не похожи на технократов-психопатов. Этот фильм - как воспоминание из далекого детства, которое сейчас кажется не более возможным, чем жизнь охотника-собирателя с добрым лицом и большим пузом, оттого, что он больше всего на свете любит мед. И если вы будете смотреть этот фильм, не забывайте, что не все в сказке - сказка. Есть другие люди и другие общества, о которых снимают другое кино. И которые живут так, как и положено жить человеку.

Абсолютная свобода

Меня продолжает мучать, неутомимо, вопрос свободы человека в двадцать первом веке. Что такое для меня свобода? Свобода - это в первую очередь возможность осуществлять мои естественные права. Моя свобода - это свобода перемещения, это свобода добывать себе пропитание, это свобода находить себе убежище и одежду, это свобода говорить, что мне угодно, верить, во что мне хочется, самовыражаться теми средствами, которыми мне заблагорассудится. Но свобода одного человека всегда ограничена свободой другого человека. Но не будем здесь шовинистами. Человек не единственное существо на земле. Мы жили и эволюционировали с миллионами других видов, которые тоже хотят жить. И которые обладают той же свободой и те ми же правами. Значит моя свобода ограничена и свободой других живых существ на земле. Это то, что я называю абсолютной свободой.

Shara

Вот вам, друзья мои, имя еще одного замечательного японского режисера - Наоми Кавасе (это она). Мне нравится ее стиль и ее подход к кинотворчеству. Конкретно эта картина опять, в который уже раз, рассказывает о буднях одного небольшого сообщества людей, живущих по-соседству, проводящих много времени вместе, веселящихся, горюющих и помогающих друг другу. Это очень неспешная истории с минимумом потрясений и сюжетных извращений. Простая жизнь простых горожан в плотно застроенном, малоэтажном японском поселении. Как люди пытаются самовыражаться, бороться со своими страхами и печалями, как продолжают жить дальше, не смотря ни на что. И радуются дождю, и музыке, и общению, и неожиданному поцелую, и белому баклажану.

Becoming Animal

Я практически не знаком с феноменологией, сравнительно недавним направлением философии, возвращающего от абстрактных умопостроений к непосредственному опыту настоящего. Я знаю только Мерло-Понти и Гуссерля, но даже это знакомство весьма условно. Таким образом, можно считать, что мои отношения с феноменологией начинаются именно с настоящей книги. За неуклюжим названием феноменологии скрывается достаточно четко очерченное направление мысли. Как я уже неоднократно говорил о своем отсутствии какой-либо веры или сочувствия к абстрактной философии, бумажной философии, пижонской философии снобско ориентированной части человечества, философия - это не просто набор эксцентричных идей. Это в первую, и главную, очередь образ жизни. Нельзя говорить о своих убеждениях по поводу прав животных и выступать против варварского обращения с ними во всей мясомолочной индустрии, и при этом каждое утро есть котлеты из купленной в соседнем магазине вырезке. Вот и с философией точно так же. Применимость философии на ежедневной основе, каждую минуту каждого божьего дня есть та шкала, которая позволяет оценить стоимость и обоснованность заявляемых кем-то взглядов.

Паранойя

Сегодня у меня черное-пречерное, мрачнее некуда, настроение. Все из-за отвратительных новостей, которые рассказывают об отвратительных людях, отвратительных поступках отвратительных идеях, тошнотворной лжи, проникающей в каждый закоулок жизни, какой бы удаленный и труднодоступный он не был; отравляющей каждый момент времени, сажающей ядовитые семена, которые когда-нибудь вырастут, чтобы пожрать само время. Где-то силовикам даётся карт-бланш  делать все, что им вздумается, и перемалывать всех, кто имеет, что сказать, кто нагл настолько, что думает по-другому. А где-то в другом конце вселенной (двадцать тысяц километров - это ведь уже целая вселенная) крупному бизнесу продаются земли, а заодно и множество жизней, чтобы еще больше выкачать ресурсов, еще больше заработать денег и выше поднять ВВП, еще сильнее протолкнуть свои ценности, еще крепче вбить в головы свои идеалы, еще больше наплодить адептов и приспешников, пользуясь дьявольски хитроумной селекцией. Чтобы те могли продожать дела отцов-предшедственников-менторов-хозяев. Больше! Дальше! Сильнее! Мощнее! Дороже! Выше!

Work as Play

Вчера рылся у себя на ноутбуке, не преследуя какой-либо конкретной цели. Просто чтобы хоть чем-то себя занять. И нашел вот это коротенькое видео Алана Уоттса. Кто знает Алана Уоттса, здесь не найдет ничего нового для себя. А кто нет, тот пожет посмаковать его манеру держаться и рассказывать. А рассказывает он действительно хорошо. Со страстью, убежденностью, верой и знанием дела. Этот человек тоже из тех, кем можно и нужно восхищаться. Конечно, любый авторитеты (или 'authority', как говорит сам Уоттс) - это неестественно и глупо. Он сам призывает ни в коем случае не смотреть с такой позиции на него. Он играет с луком, играет с цветком, играет со словами. И нам советует играть. И не принимать ничего всерьез. И все равно Алан Уоттс - это скала!

The Practice of the Wild

Кто не знает кто такой Гэри Снайдер? Ладно, уговорили, в наших краях его не знает почти никто. Гэри Снайдер - это Джафи Райдер в "Бродягах Дхармы" Керуака. Ну Керуака то должны знать на просторах великого и могучего. Помните каким изображает Снайдера Керуак? Настоящая оторва. Живет не пойми где, даже собственной берлоги нету, постоянно ютится у друзей-знакомых. Как-то даже сумел у кого-то раздобыть (или построить, не помню) себе целый сарайчик. А еще он читает и переводит китайскую поэзию, с легкостью садиться в позу лотоса, часто и многословно раззуждает о буддизме в целом, и дзен в частности, сочиняет стихи, проворно лазает с рюкзаком по горам, пьянствует себе в удовольствие, спит с девчонками и даже порою учавствует в оргиях. Типичный битник, ага. Так было до того, как Снайдер уехал в Японию, чтобы пожить, поучиться сутрам, поломать голову над коанами и часами и часами медитировать в дзенском монастыре. И вот вернулся он из Японии в свои родные Штаты и начал с тех пор активно издаваться. В основном это поэзия и нечастые эссе. Изменился ли он как-нибудь после Японии? А черт его знает. Керуак об этом ничего нам не оставил, а кто еще мог бы с такой живостью показать нам Снайдера, я даже и не знаю. Остается только читать оригинал и упорно по кусочкам складывать цельную картину этой без сомнений незаурядной личности.

Himalaya

Это уже второй фильм с названием "Гималаи", который мне повстречался. И во второй раз все действие происходит в горах. Правда есть и отличия. Первый фильм снят корейцами и был посвящен путешествию духовному, тогда как этот - непальский и рассказывает о путешествии каравана непосредственно по горам. Конечно, этот фильм не менее глубокий, чем предыдущий, только вот вышел он несколько моралистичным и поучительным (фильм-то спонсировали французы). Эти "Гималаи" все-таки значительно ближе к европейской части континента. Тем не менее фильм хорош. Здесь есть все, что можно ожидать от картины с таким названием. Почти каждая сцена разворачивается в горах. Присутствует некоторое количества непальского быта и монастырских реалий. Но основная часть повествования - это путешествие. Роуд-муви по-непальски. Со снежными бурями, узкими тропами, крутыми обрывами, высокогорными озерами и неизбежными смертями. Что касается смерти, то у непальцев на удивление трезвое к ней отношение. В какой еще части света труп разделывают и скармливают грифам? "Варварство", "дикость", "бесчеловечность" скажете вы?  Не согласен. Скорее логичное следствие из верований, мировозрения и образа жизни.

Дзен и японская культура

Дзен-буддизм оказал определяющее влияние на всю японскую культуру. Нет никакого резона отрицать ценность синто и конфуцианста, но без дзена Япония не была бы такой, какой мы ее знаем. Точнее, не знаем. Японская душа - эта загадка. А потому она загадка, что дзен сам по себе тайна за семью печатями. Интеллектуально понять дзен в принципе возможно. Но чтобы почувствовать его, проникнуть в него и жить в нем, нужны годы и годы практики. Возможно даже, что обязательным условием является родиться в японской деревне где-нибудь в горах, которая на зимний период оказывается отрезанной от большого мира. По-другому никак. В современном пост-модерновом мире дзен уже стал торговым знаком: дзен бизнеса, дзен похудения, дзен того, дзен сего. И он стал тесно связан с Нью Эйджем в компании с чэннелингом и лечением камнями. Но мне кажется, что дзену на западной земле сложно, очень сложно прижиться. А то что мы видим, по большей частью является дешевой профанацией. Потому что дзен - это Япония, а Япония - это дзен.

По направлению к Свану

Я ввязался в опасную авантюру, имя которой "В поисках утраченного времени". Первый этап был серьезным испытанием, но к счастью, он уже в прошлом. Классическая литература существенно отличается от всего того, что я обычно читаю, и, в сущности, составляет мизерную часть моих предпочтений. И тем сильнее конраст и острее ощущения. Книга написана, на мой вкус типичного представителя поколения пепси, слишком сложным, черезчур запутанный языком. Усложняет дело и уровень образования, которое в те мифические времена было явно не таким поверхностным, технически-ориентированным и узко-специализированным (Спасибо дедушке Ньютону! Спасибо промышленной революции!). Не нужно забывать, что образование не было обязательным, и учились в основном обеспеченные люди: аристократия и буржуазия. Вполне предсказуемое следствие, что образованые люди той эпохи читали в оригинале Гомера и Вергилия. Да, были люди в наше время... Этот культурный и образовательный фон через автора выливается и на страницы его произведений.

The 99th Monkey

Оказывается, кроме холостого еврея среднего возраста, живущего вместе со своей матерью (Говард Воловиц!), есть еще один стереотип (а может быть и архетип? как насчет Вечного Жида?) представителя богоизбранного народа - вечный искатель, в смысле веры, бога, просветления, самоактуализации, называйте как хотите. Рам Дасс, Аллен Гинзберг - из самых знаменитых. Еленбаас в Fishers of Men тоже писал о еврейских странствующих мудрецах как о неком удивительно частом явлении. Вот и автор этой книги туда же. Более того он на протяжении своих странствий встречает много других евреев: дзенских евреев, евреев-суфистов (каков парадокс, а?), евреев в бразильской церкви Санто Дайме, не говоря уже про евреев в индийских ашрамах и тибетских монастырях. Вот как раскидало племя сынов Израилевых. Не только в пространственном отношении. Ладно, речь не об этом, хотя масштаб несколько обескураживает. Так вот, автор, который себя с характерным для всей его книги юмором и самоиронией классифицирует себя как Jewish Buddhist Sufi New Age pot-smoking aging hippie. И всю свою жизнь он только и занимается тем, что ищет. С переменным успехом. Хотя исходя из того, что он все еще продолжает искать, то успеха, можно считать, особо и не было.

The Story of the Weeping Camel

Они поют песни верблюдам! Под аккомпанемент. Монгольские кочевники в пустыне Гоби. А зачем они поют? Чтобы верблюд-мать не отторгала от себя своего верблюженка-ребенка и дала наконец ему пососать молока, маленькому, беленькому, красивенькому детенышу. Народная медицина! Чтобы спеть песню нужна, музыка. Чтобы была музыка, нужно позвать к себе учителя музыки из далекой-далекой школы, где сидят за партами дети в настоящей - аля великий могучий Советский Союз - школьной форме. И он, учитель, едет. И играет. И мать наконец принимает свое чадо. А потом люди поют народные песни, устроившись у очага. Поют себе и поют. И дым вьется над юртой. И дует куда-то на север ветер. И небо раскрашено закатным солнцем в фиолетово-оранжевый пирог. И нет у кочевников электричества. И нет спутникового телевидения. Пока что нету. Старики говорят, что дух покинул землю из-за людской жадности. Они просят его вернуться, они приносят ему дары. А дети хотят телевизор. Который стоит двадцать или тридцать овец. Для которого нужны бесконечные линии электропередач на уродливых бетонных столбах и неохватная спутниковая тарелка. За детьми - будущее. Но будут ли они петь песни верблюдам? Я хочу верить, что будут. Я бы тоже хотел в своей следующей жизни петь песни плачущим верблюдам.

Дни между станциями

Еще один динозавр в моем зоопарке, для которого я долго не мог найти свободного времени. Дотянул до того, что пришлось перечитывать все с самого начала. Мои ожидания были довольно высокие. Не удивительно, после "Амнезиаскопа" то. Но как известно, завышеные ожидания означают и более высокую вероятность того, что они так и остануться всего лишь неоправданными неудовлетворенными ожиданиями. Это как раз тот случай. Стиль Эриксона вполне узнаваем и в этой книге. Рваное, непредсказуемое, нелогичное повествование. Много секса, много боли, много пересекающихся и расходящихся, чтобы никогда больше не встретиться, человеческих жизней. Самокопание и самобичевание. Отчаяние и неизбежность. Медитация над прошлым, настоящим, возможным и невозможным будущем. Тем не менее книга обладает каким-то своим особым характером, своей аурой, если хотите. Она зачаровывает, пленяет, каким-то непостижимым образом переносит в самое своего своего разваливающего мира, где высыхают каналы Венеции, Лос Анжелес захватывают песчанные дюны, а Париж страдает он человеческого маразма и суровых зим.

On the Road

Я целый год мучал "В дороге" Джека Керуака. И вот домучал. Очень кстати, что эта самая подходящая книга для такого растянутого во времени чтения. Если кто не знает, то Джек Керуак - это целая эпоха в американской литературе. С его именем связано движение битников в пятидесятых годах двадцатого столетия. В сущности он один из тех, кто стоял у истоков движения. Наряду с Гэри Снайдером, Алленом Гинзбергом, Нилом Кэссиди, Уильямом Берроузом и многих других, кого я и не знаю. Но Керуак - это звезда первой величины, которая однажды таки догорела и изничтожила самое себя во всеочищающем феерическом коллапсе. А "В дороге" - это шедевр Керуака, апофеоз его творческого гения, хотя насчет гения много кто не согласится. Остальное, что сотворил Керуак это уже будет продолжение той же линии "В дороге: бродяги Дхармы", "В дороге: пятое", "В дороге: десятое". Но "В дороге" - это первое в своем роде. И лучшее.

Человек, который принял жену за шляпу

Меня пугают такие книги. Не в книге, конечно дело, а в избранной автором теме. Оливер Сакс - нейро-невро-кто-то-там, короче, врач, который занимается заболеваниями мозга и нервной системы. За время своей врачебной практики он столкнулся с огромным количеством самых разнообразных - страшных, забавных, странных - заболеваний. В результате родиласть эта книга (впрочем и множество других, похожих по форме и содержанию книг от того же самого автора). В книге представлены истории людей с синдромом Турретта, с синдромом Корсакова, больных нейросифилисом и афазией. Есть истории аутичных детей и людей, утративший проприоцепцию. Все это лишь напоминает страшные сказки, когда подобное случается с кем-то другим, кем-то далеким и почти что нереальным. Но что становится с миром, когда что-то подобное случится с тобой? Не помню откуда этот сюжет, может быть из "Трое в лодке не считая собаку", но кто-то читающий медицинский справочник непременно находит симптомы каждого из описанных заболеваний на себе.

When the Impossible Happens

Станислав Гроф - это легенда трансперсонального движения. Уже больше пятидесяти лет он им живет и дышит. Написал безбрежное море книг, провел неисчислимое множество исследований как на клиентах-пациентах, так и на себе самом и на жене своей Кристине. Конкретно эта книга - очень личный отчет о пятидесятилетних испытаниях и сопутствующих удачах и проблемах. Гроф - очень разносторонний человек, очень открытый, может быть даже слишком открытый. Но факт остается фактом, его жизнь и его работа, его призвание и его страсть, все посвящено проблемам сознания и измененных его состояниях. Гроф прошел (и все еще продолжает идти к нашему с вами великому удовольствию и счастию) длинный путь от верного оруженосца западного материализма (или выражаясь словами самого Грофа "Ньютоно-Картезианской парадигмы") и причинно-следственного детерменизма до мечтателя, упорного искателя своих духовных истин, который ставит под сомнение все нынешнее мировоззрение и согласованную реальность. 

Рецидивист

С этим романом отношения у меня не сложились. Наверное потому, что здесь Воннегут не совсем похож на того Воннегута, к которому я привык и которого успел полюбить. Рецидивист - мрачное произведение. И горькая ирония. Мне порой кажется, что жизнь человека в наше время состоит сплошь из политики и экономики. Социализмы, марксизмы, коммунизмы, капитализмы, консумеризмы. Громкие лозунги, государственные скандалы, государственные измены, патриотизм, истеблишмент, дешевая рабочая сила, мега-корпорации, политические заключенные. В этом зоопарке измов и идиотских идей очень мало места остается для простого человека и человеческих поступков, каждый человек становится лишь средством для для достижения целей другим человеком. Тот в свою очередь - средство для третьего, четвертого, пятого... Так потихоньку и существует эта эксплуататорская иерархия.