Как-то так

Сегодня у нас почти всю первую половину дня не было интернета. Когда на работе нету интернета, работа стоит. Кто-то с кем-то болтает, кто-то читает книжки, кто-то рубится в первый (и самый лучший!) Unreal Tournament родом ещё из двадцатого века, кото-то балуется со своим сматрфоном, кто-то гоняет чаи, кто-то безучастно смотрит в потолок, кто-то лезет на турник, кто-то слушает музыку, покачивая в такт своей тяжёлой от дум, но лёгкой от ритма головой, кто-то нервно меряет шагами комнату... Ну вы поняли: работа стоит.


А я решил помучать последний нечитанный мною роман Мураками, над которым я корпею уже месяца три - Мой любимый спутник. До цели мне осталось процентов тридцать. Пока ничья, но некоторые диалоги меня вгоняют в богобоязненный ступор, что впрочем уж очень для Мураками характерно. Мураками - хренов экзистенциалист, живущий во вселенной, лишённой смысла и цели. В этой вселенной властвует то, что он назвал "острой болью бытия". Сегодня я чувствую эту боль как  никогда...

***

В лунном свете лишенное сил тело Сумирэ выглядело совсем иначе, чем Мюу привыкла видеть на пляже под палящими лучами солнца. Будто в водовороте, в нем смешались еще детские, угловатые черты и новые: зрелость, безрассудно, слепо пробужденная к жизни течением времени. В этом смешении проступала острая боль бытия.

***

И тогда я поняла. Всю дорогу мы казались замечательными попутчиками, хотя были всего лишь одинокими металлическими болванками, и каждая описывала круги по собственной орбите. Издалека они смотрятся прекрасными падающими звездами. А на самом деле там — мы, запертые поодиночке, как преступники, внутри этих железок, и летим неизвестно куда. Если случайно орбиты двух спутников совпадают, тогда мы и встречаемся. И соприкоснувшись, даже способны узнать друг в друге родную душу. Но лишь на мгновение. Чтобы в следующий миг вновь оказаться в абсолютном одиночестве. Пока не сгорим где-нибудь дотла и не превратимся вообще в ничто.

 ***